В первой части данного цикла я говорил о том, что в лице китайцев мы имеем нацию, для которой рационализм – основа понимания всех движений общества. А во второй части я опровергал сказанное в части первой и утверждал, что именно иррациональные моменты зачастую определи китайскую историю.
Таким образом, подытожив и суммировав, мы приходим к единственно верному выводу – китайцы, если взглянуть беспристрастно (и отрясти с них все навешанные ярлыки), такие же люди, как и все прочие земляне. Со своими достоинствами и своими тараканами в голове.
Может быть, для кого-то это станет откровением, но нет на Земле примитивных наций и простых народов. Даже американцы, создавшие свою государственность на ровном месте (зачищенном от индейцев) и сформировавшие новое общество на упрощённых принципах (примате материального) – вовсе не такие простачки, какими выставляют себя в своих кинофильмах. Что уж говорить про старые страны, где человек рождаясь тут же оказывается в переплетении бесчисленных условностей и традиций, под спудом событий непростой истории и прошлых долгов.
Страсть пугать друг друга китайцами превратилась в литературным жанр задолго до XXI века. Она началась ещё в те стародавние времена, когда шокированная Европа вдруг «открыла» на Востоке государство, ни в чём ей не уступающее. (Об этом я ранее рассуждал в материале «Грабли старушки Европы и некстати разбуженный дракон».) Но именно наша эпоха, в которой правящий бал интернет связал всё и вся, довёл свойства массовой информацию до состояния перманентной истерики и блефа. Когда обычной практикой становится перекачивание данных из сети в СМИ и обратно, и уже непонятно, что первично, – лучшим критерием истины опять становится опыт. Так ли страшны китайцы, как их малюют авторы заказных материалов и психически нетрадиционные публицисты? Пусть каждый судит сам, опираясь лишь на собственные ощущения и обобщения.
А если не вилять фразами, по какому поводу шум? Почему, собственно, массовое появление китайцев в той или иной стране вызывает у жителей и властей моментальное желание скорректировать не только миграционное законодательство, но и поступиться святостью демократических принципов? Ведь в процессе переезда людей из перенаселённых стран нет, по сути, ничего нового и экстраординарного. Те же европейцы, если вспомнить, заселили целое Западное полушарие – Новый Свет, да в придачу ещё и Южную Землю – Австралию, арабы поимели пол Африки, а индусы давно освоили бассейн Индийского океана. Однако стоит лишь только замаячить на горизонте щуплой фигуре китайца, как это вызывает шквал обывательских эмоций, смерч комментариев и озабоченность политиков. (Об этом я писал ранее — «Китаефобия казахстанцев. Корни страха».) В чём же дело?
А дело, опять же, в таких исконных чертах китайца, как умение доводить любой свой труд до состояния высокого искусства и оставаться вне конкуренции. Это во-первых. И во-вторых, его мистическая неразрывность с Родиной. Как далеко ни занесла бы судьба жителя Поднебесной, жизнеобразующие помыслы его всё равно остаются в Китае. Идеал любого иммигранта – заработать денег, чтобы обеспечить себе достойную старость, а детям – достойную жизнь на новом месте. Исторический идеал китайского иммигранта – заработать много денег и вернуться домой, чтобы там должным образом встретить старость и продолжить род. Это коренное свойство и делает китайцев такими заметными и такими непохожими всюду, где они только появляются. А появляются они ныне везде. Именно нарочито практическая природа китайской иммиграции так сильно и раздражает жителей тех стран, где они появляются.
Дабы не быть голословным, приведу пример из начала прошлого века. Из 120 000 китайцев, трудившихся на Дальнем Востоке России, 110 000 были трудоспособными мужчинами. И это очень характерно для китайской эмиграции и доселе, она – вовсе не переселение в поисках лучшей доли, а скорее, отходничество. Подобно тому, как в самом Китае жители сельской глубинки отправляются на заработки в те районы страны, где эти заработки есть, более продвинутые китайцы уезжают в другие страны.
Экономический эффект от китайской трудовой миграции приносит Китаю колоссальные преференции в мировой экономике. Ведь речь не о крохотном, например, Таджикистане, а о колоссе с миллиардным населением. Операясь на традиционный менталитет своих граждан, Китай уподобляется гигантскому финансовому спруту, щупальца которого проникают в самые потаённые уголки мира.
Вспомним недавнюю историю: как только настала пора реальных перемен, и Китаю понадобились многотриллионные инвестиции, они, как по команде, хлынули в его банки со всех сторон. И наивно полагать, что деньги в модернизацию Китая поспешили вкладывать какие-нибудь простенькие техасские парни или лощёные джентльмены из Сити. Средства на обновление родины дал в первую очередь он – иностранный легион, имя которому хуацяо. Недаром название зарубежных китайцев переводят не иначе, как «мост в Китай.
Именно от хуацяо, число которых достигает 65-70 миллионов человек и поступило, по прикидкам некоторых аналитиков, до 90% всех вложений в Реформу. И не только в деньгах, но и в научных разработках, технологиях, бизнес-проектах, экономических планах. Они же, зарубежные китайцы, обеспечивали и льготные условия для продвижения и сбыта продуктов китайской фабрикации на рынках «подконтрольных» стран с помощью своих фирм.
…Не думаю, что нужно видеть во всём, связанном с китайскими проявлениями и появлениями, какой-то коварный чино-масонский план. Просто мы имеем дело не с привычными людьми, а с китайцами – воспитанными на примерах своей истории и понятиях своей государственности. Государственности, которой все прочие государственности Земли годятся, в лучшем случае, в правнуки!
Ну а всем озадаченным и озабоченным хотелось бы напомнить одну мудрую сентенцию великого Конфуция: «Пусть даже кто-то пожелает от них отказаться, какой вред это может нанести Солнцу и Луне?»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Источник: informburo.kz
