Создать в Казахстане официальный механизм онлайн-петиций, от которых не сможет отмахнуться ни один госорган, предлагают в Общенациональном движении «Казахстан 2050». По задумке авторов идеи, петиция будет считаться легитимной, если пройдет модерацию на сайте и соберет нужное количество подписей. В интервью Today.kz руководитель группы разработчиков Ерсаин Оспанов объяснил, почему этот сервис должен быть отечественным и какие вопросы смогут задавать казахстанцы.
— Давайте начнем с причин. Зачем вообще Казахстану отдельный государственный механизм онлайн-петиций?
— Сейчас существует проблема в том, что у нас не совсем корректно работают информационные каналы между государством и народом. И одним из способов наладить эту связь являются онлайн-петиции.
Мы обратились к мировому опыту. Есть случаи, когда это работает эффективно, и есть случаи, когда это превращается просто в интернет-троллинг. Например, в США некто обратился с открытым вопросом к властям: «Почему бы нам не построить «Звезду смерти», как в «Звездных войнах»?». Несмотря на абсурдность, петиция набрала в Интернете нужное количество подписей. И американский госдепартамент дал официальный ответ о том, что постройка подобного сооружения в космосе обойдется в триллионы долларов, и правительство не видит нужды создавать такой военный объект, который сможет уничтожить один пилот на одном истребителе.
Тем не менее сама идея открытых петиций хорошая, и использование такого механизма идет на пользу и государству, и населению. Для государства это полезно потому, что оно видит информацию, не прикрытую никакими лишними данными. Народ хочет поднять определенный вопрос, и если набирается 15 тысяч голосов, то соответствующий госорган рассматривает его. Или в каком-то регионе население не согласно с чем-то, тут уже нужно всего пять тысяч подписей. Это дает чиновникам представление о том, насколько они хорошо работают, где надо что-то подтянуть, пересмотреть. К примеру, в спорте есть понятие спарринг-партнеров. Два игрока начинают друг с другом соревноваться, и они оба растут.
— Как Вы оцениваете шансы на воплощение идеи в жизнь?
— Я думаю, что у этой идеи есть шансы вырасти в нормальный действующий механизм. События апреля-мая в Казахстане показали, что в целом можно было бы всего этого избежать, если бы начали своевременно к этому прислушиваться.
Я думаю, что во власти много грамотных, умных людей, которые чувствуют, что надо что-то делать. Мы им предлагаем вот такой механизм и говорим: «Да, в этот раз вы вовремя не услышали людей, но мы вам даем новый информационный канал на будущее. К вам народ может обратиться. А вот если вы и дальше не будете слушать и реагировать, то, во-первых, умрет этот канал, в-вторых, вы убьете окончательно перспективу и надежду на нормальные взаимоотношения».
— Сколько будет стоить проект?
— Я не могу сейчас сказать даже примерную сумму. Пока это только общее видение. Впереди непосредственно наполнение проекта законодательными нормами, реальными процедурами и механизмами. Надо понять, кто за что будет отвечать, имеются ли средства на выполнение задач. Эти вопросы, соответственно, буду тянуть за собой другие. Я думаю, что когда мы будем иметь четкую картину, тогда можно будет понять, о какой сумме идет речь.
— То есть механизм онлайн-петиций — это не только программная оболочка?
— Это целый комплекс. Элементарно нужны люди, которые будут заниматься техническим сопровождением или модерированием вопросов. Это все требует определенных затрат. Поэтому здесь речь идет не только о софте.
Поэтому мы предлагали пользоваться базой «электронного правительства». То есть той платформой, на которой уже есть «железо» и софт. На них можно что-то сделать. Да, потребуются определенные средства, но, по крайнее мере, не такие, как если бы платформу делали с нуля.
— А почему бы для экономии средств не воспользоваться зарубежными аналогами? Ведь существует много иностранных ресурсов, на которых можно собирать подписи.
— Мы не стали рассматривать такую возможность, потому что эти платформы не дают уверенности, что за этим количеством подписей стоят реальные, живые люди. Кроме того, важен сам факт того, что петиция составлена на иностранной платформе. Я понимаю позицию госорганов и не уверен, что они прислушаются к обращению, которое инициировано неизвестно кем. Скорее всего, госорган скажет: «Извините, я на такое отвечать не буду». Даже если придет нормальная петиция с нормальной темой и с реально подписавшимися людьми. Соответственно, эта идея сама себя нивелирует.
— Вы предлагаете, чтобы человек, который хочет подписать петицию, указывал имя, фамилию, отчество, а также ИИН. А использование электронно-цифровой подписи рассматривалось?
— Изначально, когда мы начинали обсуждать идею, мы рассматривали ЭЦП как возможность верификации. Но мы не стали на ней сразу же акцентировать внимание. Мы понимаем, что такая подпись есть не у всех. Поэтому пока мы решили остановиться на промежуточном варианте – фамилия, имя отчество, ИИН. Эти данные будут публичными.
То есть каждый может себя найти в этих списках. Соответственно, это своего рода механизм защиты от злоупотреблений. Если человек, который на самом деле не голосовал, вдруг увидит себя в списке проголосовавших, это уже ставит под сомнение объективность всего процесса. Но в целом мы пока не отказались однозначно от использования ЭЦП.
— Хорошо, предположим, Ваш проект будет воплощен, какого результат Вы ждете?
— Мы сейчас говорим об одной конкретной идее, которая еще не факт, что будет поддержана. А если она и будет внедрена, это не решит всех проблем. Это не универсальное средство, не эликсир, не панацея… Дальнейшее будет зависеть от самого содержания вопросов, поднимаемых в рамках онлайн-петиций, от того, насколько они будут серьезны. Если туда будут всякую, извините, чепуху предлагать, то доверие к этому механизму уйдет.
Второй момент, от которого многое будет зависеть, это реакция со стороны государственных органов. Если они будут это делать для галочки, и народ, который надеялся на что-то конкретное, увидит только стандартные отписки, то эта идея тоже умрет. Третий вопрос — как будет контролироваться реализация решений, принятых на базе онлайн-петиции. То есть в принципе тут целый комплекс вопросов.
— Не стоит ли ограничить кому-либо доступ к этой системе? Например, тем, кто отбывает сроки в колониях и тюрьмах…
— Насчет лиц, отбывающих наказание, я думаю – да, они не будут получать доступ к системе. Потому что они уже ограничены в правах. И на тот период, пока они отбывают наказание, конечно, они не должны инициировать и подписывать петиции. Если у них есть какие-то реальные вопросы, то этим могут заниматься общественные организации или лица, вышедшие на свободу.
Что касается всех остальных, то мы исходили из общей платформы гражданства. Если человек – гражданин Республики Казахстан, если он не ограничен каким-то образом в правах по приговору суда, то почему ему нельзя принимать участие в этой системе?
Но однозначно сейчас предсказать все проблемы и попытаться найти сразу ответы на все вопросы, которые возникнут в процессе использования, это мне кажется нереальным. Иначе мы начинаем погружаться в излишние детали, которые тормозят процесс.
Как говорят наши соседи, дорога в 10 тысяч ли начинается с первого шага. Для начала надо понять, что нам надо сделать этот шаг. Конечно, мы пытаемся минимизировать риски, чтобы не пришлось потом лишний раз что-то исправлять.
— Насколько я понимаю, один из рисков – это стадия модерации обращения. Не боитесь, что модерирующий госорган станет своего рода цензором?
— Вопрос модерации, конечно, очень сложен, это тонкое место проекта. Да, есть такая опасность, что модератор превратится в заслон на пути любой инициативы. Но все-таки я надеюсь, что до этого не дойдет. Потому что иначе это все убьет, и дальше можно ничего не делать и забыть об этом проекте.
Наше видение такое, что модерация должна быть только по вопросам конституционности, вот и все. Рассматривая обращение, надо просто сопоставить его с текстом Конституции. Если не противоречит, то пропускаем дальше.
А вот если петиция противоречит какому-то закону или подзаконному акту, то можно объяснить, что, мол, извините, пока действует такой закон, мы так сделать не можем, но мы вас услышали, и если мы с вами согласны, то мы этот закон или подзаконный акт подправим. Но не должно быть так, что, дескать, петиция противоречит закону и все, она отклонена. Люди должны иметь возможность предложить, обсудить и выйти с каким-то результатом.
— То есть Вы бы пропустили вопрос о «Звезде смерти»?
— Я бы его пропустил. Потому что на самом деле ничего антиконституционного в этом вопросе нет. Я не уверен, что такая петиция в Казахстане наберет нужное количество голосов. Но я не должен брать на себя функцию судьи, который скажет, что такое обращение априори не наберет пороговый уровень, поэтому я вам отказываю. А, может, наберет? А вот если петиция дошла до госорганов, то надо отвечать. Потому что, если есть народ, который этим интересуется, то потренируйтесь в умении писать и ответьте с юмором, как это сделала администрация президента США.
То есть онлайн-петиции — это возможность для госорганов не закостенеть, слышать свой народ.
Источник: today.kz
